Чернокнижники - Страница 48

К оглавлению

48

— Флаг ставят… — прошептал Тягунов. — Ну, это дело мы понимаем, я бы на их месте тоже поставил… Однако флаг-то, Аркадий Петрович, натуральнейших Северо-Американских Соединенных Штатов…

— Ах, эти… — понятливо подхватил князь. — Взбунтовавшиеся колонии… Нет уж, Мокей, ты мне покажи наших на Луне, чтобы был штандарт Российской империи…

Шар остался темным. «Увы, Феденька, увы… — подумал Савельев. — Не будет на Луне наших, да и Российской империи не будет… правда, потом она возродится на несколько десятилетий под другим названием и монархом, который, строго говоря, не монарх — но потом все же развалится… Только нельзя тебе этого знать, изобретатель ты наш чертов, чтоб тебе ни дна, ни покрышки, столько из-за тебя хлопот было и еще предстоят…»

— Что такое? — в полный голос, властно и сердито вопросил князь. — С девкой не так?

— Сейчас, ваше сиятельство… — отозвался Мокей озабоченно. — Да нет, все вроде бы в порядке с девкой… Очень похоже, ваше сиятельство, этакого, что вы просили, просто-напросто не было…

— Как это — не было? — сварливо воскликнул князь. — Чтобы Российскую империю опередила даже не Британия с Францией — чернь заморская? Это с девкой что-то пошло не так! Нашел кого попало…

— Не извольте гневаться, ваше сиятельство, а с девкой все в порядке, — спокойно, без тени униженности или страха ответил Мокей. — Говорю вам, сильненькая девка, хорошо смотрит. Вы что-нибудь другое прикажите поглядеть, сами и убедитесь, что с ней все в порядке…

— Ну ладно, ладно… А покажи-ка ты мне, Мокей, какую-нибудь хорошую, славную войну…

— Федор Федорович… — капризно протянула Издольская. — Ну что вам в голову пришло, право? Вечно у вас, мужчин, войны на уме… Хочу увидеть какой-нибудь большой, роскошный праздник… по-настоящему роскошный.

— Ваше слово, Татьяна Сергеевна, здесь закон… — моментально отозвался князь уже совершенно другим голосом. — Мокей, ты слышал? А поищи-ка в будущих столетиях какой-нибудь праздник пороскошнее. С фейерверками или что там еще…

— Как прикажете, — почти равнодушно отозвался Мокей.

Глава X
ИНТРИГИ И ЗАГОВОРЫ

Какие бы там у князя не были недостатки, в одном его никак нельзя упрекнуть: в плохом гостеприимстве. Савельеву отвели не какую-то комнатенку, а самые настоящие, как здесь выражались, покои — и спальня, и гостиная, и кабинет с книжным шкафом, столом, где наличествовала и полная чернильница, и стопа бумаги, и пучок очинённых гусиных перьев в серебряном стаканчике.

Оставшись один, он из чистого любопытства — никогда прежде этого не доводилось делать — взял перо, осторожно обмакнул его в вычурную стеклянную чернильницу с серебряной крышечкой, поднес перо к бумаге и попытался вывести хотя бы несколько букв. Ничего не получилось: сначала на бумагу шлепнулась разлапистая клякса, потом что-то все же удалось вывести, но это получились не буквы, а жуткие каракули, словно их писал какой-нибудь мужик, которого в зрелые уже годы по барской прихоти взялись обучать грамоте. Да вдобавок пальцы чернилами перепачкал.

Савельев решительно воткнул перо обратно в стаканчик — нет, для этакого занятия нужно иметь большую сноровку. Это здешний сеньор, уж несомненно, гусиным пером владеет не хуже местных…

Итак? Пора обдумать и подвергнуть анализу свои первые шаги здесь. Самое время.

Кушаков, мерзавец этакий, все же — умнейшая голова и вряд ли побеспокоит в ближайшие дни: должен же понимать, что с ходу никто больших секретов «Михайле» не откроет. С этой стороной дела все, кажется, благополучно и тревоги не внушает.

Что же до основной миссии… Тут, признаемся себе, не удалось продвинуться ни на шаг. Он пока что принят в доме без малейшего недоверия — и только. Благодаря представлению со стеклянным шаром, девчонкой-медиумом и неведомо откуда взявшимся явным колдуном удалось за три часа понаблюдать немало интересных и зрелищных картин грядущего — но для его миссии это совершенно бесполезно. Да и колдуны, собственно говоря — забота не батальона, а Особой экспедиции, так что «ворон здешних мест» Савельева, похоже, интересовать не должен. Вряд ли он имеет какое-то отношение к странствиям Тягунова по разным столетиям — все явно замыкается на князе. Где-то в доме — нужные бумаги… и, возможно, некие механизмы, уж та штука, которой пользуется Тягунов — несомненный механизм, а значит, могут быть и другие… Где? В башне, как говорил Кушаков?

В любом случае самому ему никак нельзя предпринимать каких бы то ни было действий. Сущее безумие и самоубийство — отправиться сейчас со свечой бродить по дому-лабиринту в поисках этих самых «секретных комнат». И надежные замки на дверях там наверняка имеются — в первую очередь от любопытствующей дворни, среди которой вполне может затаиться высмотрень из Тайной канцелярии. И дома с его причудливой внутренней планировкой он не знает совершенно. А главное, можно в два счета напороться на случайного лакея… или не случайного, а доверенного, как раз и приставленного к этим самым заветным дверям, и моментально встанет вопрос к Аркадию свет Петровичу, московскому негоцианту: а собственно, друг дорогой, какого рожна ты ночной порой по дому шляешься? Если нужник потребен, так тебе ж показали, где ближайший… Одолеют числом и уж попытаются порасспросить на незатейливый и жутковатый здешний манер…

И, что печально, вряд ли получится (как бывало в других местах и в другие времена) прислать сюда сильную тревожную группу, способную в два счета захватить дом со всеми обитателями и учинить расследование с допросами. Сейчас как раз пристально исследуется будущее Барятьева — чтобы не получилось вмешательства в естественный ход истории и, самое страшное, ее изменения. И результаты Савельеву пока что неизвестны. Наконец, есть чисто технические причины… Все до единой здешние комнаты, которые Савельеву удалось увидеть, были малы для того, чтобы вместить «карету» — потолки низковаты. Быть может, тут и сыщется подходящий зал, но пока что Савельев о таком не знал. Так что в дом на «карете» не попадешь. Разве что послать ее в прилегающий лес, ночной порой? Ну, об этом должно думать командование…

48